Вы мне писали… Профессионалы и самобытники в Заочном народном университете искусств им. Крупской
Е.Н. Андреева-Пригорина
Член Ассоциации искусствоведов России
Стремление к художественному творчеству вложено в душу человека от сотворения мира. Изначально оно было тесно связано с религиозным ритуалом, а отделившись от него, осталось таинственной потребностью души.
В советскую эпоху организация и руководство художественной самодеятельностью рассматривались как государственная задача. Существовала целая система Домов народного творчества, Домов культуры, клубов и кружков. Особое место в этой системе в 1950—1990-е занимал Заочный народный университет искусств им. Крупской, или «Знуёвник», как нежно называли это заведение московские художники. В нем обучали живописи и рисунку по переписке. Учащимся мог стать любой гражданин, проживающий на территории СССР.
Методическая канва дистанционного преподавания начала складываться в середине 1930-х годов, когда при Всесоюзном доме народного творчества им. Крупской открылись Курсы заочного обучения живописи и рисунку. Последовательной программой наработки педагогов стали уже в оттепельную эпоху. Основной задачей обучения было формирование композиционного мышления, выявление характерной образности объекта и целостное живое («органическое») восприятие. «Учащиеся с первых шагов обучения выполняют задания по живописи, графике, декоративному искусству. Они постоянно знакомятся с разными средствами основных видов изобразительного искусства и с разным композиционным решением поставленных творческих задач» 3, стр. 29. Учебный план служил канвой, по которой строились индивидуальные занятия с каждым заочником. Преподавателями в это время были в основном молодые московские нонконформисты. Все, кто работал в Заочном университете в эти годы, отмечают необыкновенно дружественную, творческую атмосферу и «ошеломительную свободу» (формулировка педагога З.Н. Касаткиной).
В конце 1950-х — начале 1960-х годов изменился и взгляд на обучающихся. В 1930-е их именовали САМОУЧКАми — в этом названии ощущается оттенок легкой пренебрежительности. В 1960-е годы в обиход прочно вошло — САМОБЫТНИК. В нем слышатся совсем другие коннотации — особенный, оригинальный, не такой, как все.
В советскую эпоху организация и руководство художественной самодеятельностью рассматривались как государственная задача. Существовала целая система Домов народного творчества, Домов культуры, клубов и кружков. Особое место в этой системе в 1950—1990-е занимал Заочный народный университет искусств им. Крупской, или «Знуёвник», как нежно называли это заведение московские художники. В нем обучали живописи и рисунку по переписке. Учащимся мог стать любой гражданин, проживающий на территории СССР.
Методическая канва дистанционного преподавания начала складываться в середине 1930-х годов, когда при Всесоюзном доме народного творчества им. Крупской открылись Курсы заочного обучения живописи и рисунку. Последовательной программой наработки педагогов стали уже в оттепельную эпоху. Основной задачей обучения было формирование композиционного мышления, выявление характерной образности объекта и целостное живое («органическое») восприятие. «Учащиеся с первых шагов обучения выполняют задания по живописи, графике, декоративному искусству. Они постоянно знакомятся с разными средствами основных видов изобразительного искусства и с разным композиционным решением поставленных творческих задач» 3, стр. 29. Учебный план служил канвой, по которой строились индивидуальные занятия с каждым заочником. Преподавателями в это время были в основном молодые московские нонконформисты. Все, кто работал в Заочном университете в эти годы, отмечают необыкновенно дружественную, творческую атмосферу и «ошеломительную свободу» (формулировка педагога З.Н. Касаткиной).
В конце 1950-х — начале 1960-х годов изменился и взгляд на обучающихся. В 1930-е их именовали САМОУЧКАми — в этом названии ощущается оттенок легкой пренебрежительности. В 1960-е годы в обиход прочно вошло — САМОБЫТНИК. В нем слышатся совсем другие коннотации — особенный, оригинальный, не такой, как все.
Педагогам ЗНУИ приходилось проявлять необыкновенную гибкость: профессиональную и человеческую. В среднем на педагога приходилось около десяти учеников. Одновременно можно было иметь в учениках кандидата наук, инженера, экскаваторщика и домохозяйку, лесника и садовода, инвалида и заключенного. В каждом случае одаренность, культурный уровень и жизненный опыт могли разительно не совпадать. В программе ЗНУИ специально оговаривались отношения педагога и ученика: «Работа педагога в учебном процессе не терпит шаблона. Наоборот, она становится для него творчеством, интересным делом. ОБЩЕНИЕ педагога с учеником — это задушевная беседа двух художников, один из которых имеет больший опыт работы» 4, с. 16.
Можно провести некую условную классификацию учеников и их взаимодействия с учителями, основываясь на том материале, который удалось почерпнуть из общения автора с педагогами и бывшими учениками, из письменных официальных консультаций, частных писем и других документов.
Самый интересный и желанный тип студента ЗНУИ — тот, кого по праву можно было назвать самобытником. Люди, одаренные особым видением, внутренней зрелостью и целостностью восприятия. В процессе общения с таким студентом педагогу нужно было «найти такие способы, чтобы помочь ему высказать то, что он хочет… Запустить процесс саморазвития» 6. Не дать наивному художнику утратить свое неповторимое лицо и в то же время уберечь от тиражирования удачно найденного приема. Педагог был тем каналом, через который самобытник выходил к зрителю, на выставки, к искусствоведам, коллекционерам, подчас получал международную известность. Отношения складывались не всегда ровно, но по большей части дружественно. Красноречивый документ, хранящийся в архиве автора, — натюрморт А. Г. Тяпкиной с посланием А. В. Гаврину, заведующему художественным факультетом ЗНУИ: «Дорогой мой умница и деятель по искусству Алексей Васильевич за то что вы меня, тьму, выводите в люди от чистого чистого сердца дарю Вам этот цветок „Пион“, т. е. народное название „Марьин корень“. Только с чисто душевным уважением к искусству. А. Тяпкина 20.11.1973» 9.
Для большой группы учащихся из дальних регионов Сибири, Дальнего Востока, азиатских республик обучение в ЗНУИ представлялось достаточным профессиональным образованием. Диплом Московского ЗНУИ в провинции был серьезным документом, давал право заведовать Домом культуры, руководить художественным кружком, работать художником-оформителем при заводе, шахтоуправлении, строительных организациях. Для таких студентов учеба в ЗНУИ была не просто обретением профессии, но и своеобразным социальным лифтом. Из рабочей среды они перемещались в ряды местной творческой интеллигенции. Яркий пример — ученик А. Б. Гросицкого В.В. Харин, житель поселка Тэба на реке Томь в Кемеровской области. Цитирую его автобиографию: «Родился в глухом таёжном сибирском каторжном поселке в семье старателей золотодобытчиков. Население в нём было незначительным… Увлекаться рисованием начал с раннего возраста. Рисовал пальцем на отпотевших стёклах окон. Карандашами в доме изрисовал всю мебель… В тринадцатилетнем возрасте познакомился с художниками из Ленинграда. Их работа произвела неизгладимое впечатление, стал рисовать пейзажи маслом и акварелью… В армии случайно, в мастерской … в журнале «Художник» обнаружил адрес ЗНУИ им. Н. К. Крупской. Поступил и без отрыва от службы стал отправлять работы с пейзажами… От преподавателя Гросицкого А. Б. регулярно получал рецензии. Были и похвальные, в которых он однажды отметил мои работы как фундаментальные.
<…> В 1965 г. получил диплом об окончании ЗНУИ… На родине работал в энергетике и художником оформителем. Писал картины и делал выставки в разных городах. Был трижды победителем в номинации «Художник года»… Занимаюсь одновременно историей края, туризмом, археологией в том числе индустриальной. Картины и археологические находки стали теперь экспонатами краеведческого музея, созданного в собственном доме" 9.
Особую небольшую группу учеников ЗНУИ составляли профессионалы — вполне успешные и состоявшиеся в своих областях, но желавшие обогатить жизнь, раздвинуть ее границы. По возможности они занимались в очных группах, где по свидетельству Н. И. Касаткина «…важным был не только процесс живописи, но общение, обсуждение — момент думанья по поводу творчества» 6. Такие ученики независимо от уровня их художественного таланта могли и сами поделиться с учителями знаниями, впечатлениями, оригинальными взглядами на жизнь и искусство, открыть иные сферы бытия. А для педагога диалоги и письма к таким ученикам становились продумыванием, проговариванием собственных мыслей и творческой позиции.
Можно провести некую условную классификацию учеников и их взаимодействия с учителями, основываясь на том материале, который удалось почерпнуть из общения автора с педагогами и бывшими учениками, из письменных официальных консультаций, частных писем и других документов.
Самый интересный и желанный тип студента ЗНУИ — тот, кого по праву можно было назвать самобытником. Люди, одаренные особым видением, внутренней зрелостью и целостностью восприятия. В процессе общения с таким студентом педагогу нужно было «найти такие способы, чтобы помочь ему высказать то, что он хочет… Запустить процесс саморазвития» 6. Не дать наивному художнику утратить свое неповторимое лицо и в то же время уберечь от тиражирования удачно найденного приема. Педагог был тем каналом, через который самобытник выходил к зрителю, на выставки, к искусствоведам, коллекционерам, подчас получал международную известность. Отношения складывались не всегда ровно, но по большей части дружественно. Красноречивый документ, хранящийся в архиве автора, — натюрморт А. Г. Тяпкиной с посланием А. В. Гаврину, заведующему художественным факультетом ЗНУИ: «Дорогой мой умница и деятель по искусству Алексей Васильевич за то что вы меня, тьму, выводите в люди от чистого чистого сердца дарю Вам этот цветок „Пион“, т. е. народное название „Марьин корень“. Только с чисто душевным уважением к искусству. А. Тяпкина 20.11.1973» 9.
Для большой группы учащихся из дальних регионов Сибири, Дальнего Востока, азиатских республик обучение в ЗНУИ представлялось достаточным профессиональным образованием. Диплом Московского ЗНУИ в провинции был серьезным документом, давал право заведовать Домом культуры, руководить художественным кружком, работать художником-оформителем при заводе, шахтоуправлении, строительных организациях. Для таких студентов учеба в ЗНУИ была не просто обретением профессии, но и своеобразным социальным лифтом. Из рабочей среды они перемещались в ряды местной творческой интеллигенции. Яркий пример — ученик А. Б. Гросицкого В.В. Харин, житель поселка Тэба на реке Томь в Кемеровской области. Цитирую его автобиографию: «Родился в глухом таёжном сибирском каторжном поселке в семье старателей золотодобытчиков. Население в нём было незначительным… Увлекаться рисованием начал с раннего возраста. Рисовал пальцем на отпотевших стёклах окон. Карандашами в доме изрисовал всю мебель… В тринадцатилетнем возрасте познакомился с художниками из Ленинграда. Их работа произвела неизгладимое впечатление, стал рисовать пейзажи маслом и акварелью… В армии случайно, в мастерской … в журнале «Художник» обнаружил адрес ЗНУИ им. Н. К. Крупской. Поступил и без отрыва от службы стал отправлять работы с пейзажами… От преподавателя Гросицкого А. Б. регулярно получал рецензии. Были и похвальные, в которых он однажды отметил мои работы как фундаментальные.
<…> В 1965 г. получил диплом об окончании ЗНУИ… На родине работал в энергетике и художником оформителем. Писал картины и делал выставки в разных городах. Был трижды победителем в номинации «Художник года»… Занимаюсь одновременно историей края, туризмом, археологией в том числе индустриальной. Картины и археологические находки стали теперь экспонатами краеведческого музея, созданного в собственном доме" 9.
Особую небольшую группу учеников ЗНУИ составляли профессионалы — вполне успешные и состоявшиеся в своих областях, но желавшие обогатить жизнь, раздвинуть ее границы. По возможности они занимались в очных группах, где по свидетельству Н. И. Касаткина «…важным был не только процесс живописи, но общение, обсуждение — момент думанья по поводу творчества» 6. Такие ученики независимо от уровня их художественного таланта могли и сами поделиться с учителями знаниями, впечатлениями, оригинальными взглядами на жизнь и искусство, открыть иные сферы бытия. А для педагога диалоги и письма к таким ученикам становились продумыванием, проговариванием собственных мыслей и творческой позиции.
Самой обширной группой учеников ЗНУИ были люди прозаических профессий из дальних городов и деревень, которых к художеству, краскам, бумаге и холстам влекла неодолимая сила. Практического применения в их жизни эти занятия не имели. Чтобы учиться в ЗНУИ, выполнять задания, регулярно посылать педагогу работы, им приходилось преодолевать материальные трудности, сопротивление родственников, насмешки односельчан.
Курьезный диалог из переписки с учеником, сельским жителем, передала Л. И. Левдонская:
— Уважаемая Лилия Исааковна! Не могу продолжать занятия, жена не разрешает тратить деньги на бумагу и краски.
— Объясните жене, что вы заняты хорошим делом, не тратите деньги на выпивку.
— Жена говорит, что лучше бы уж пил и был как все, а то стыдно перед людьми.
В начале 1990-х годов, несмотря на распад Советского союза, в ЗНУИ еще продолжали учиться заочники из бывших республик. В каких условиях подчас приходилось им заниматься, свидетельствует письмо, хранящееся у И. Н. Шмелевой от ее ученицы Амалии Л. из Армении.
«Здравствуйте уважаемая Инна Николаевна.
<…> Если вы … не получили в марте мои работы, то мне обидно вдвойне, т.к. эти рисунки выполнялись в тяжелых условиях. Вы, наверное, знаете, что зиму мы провели почти без света и тепла. По возвращении с работы дома меня ждала темнота. Но несмотря на это, под свечкой я выполнила свои рисунки… Я уже подготовила новые работы, … но масляные краски используются мало. … я сейчас осталась без работы, сократили. Бумагу, масляные краски достать по своей цене невозможно, а за переплату тоже нет возможности. <…> Я хочу вас просить, хотя и со стеснением. Если бы я выслала вам деньги, вы могли бы выслать бы мне кисточки и масляные краски" 5.
Педагоги тоже получали дары. По воспоминаниям педагога О. А. Вельчинской: «Долгие годы ученик, рыбачивший в волжской дельте, присылал вяленую рыбу… Лесник из сибирской тайги снабжал нас кедровыми орехами, а жители южных регионов — фруктами и овощами из личных садов и огородов. <…> В нашем университете существовал кодекс, которому неукоснительно следовали все педагоги. Получив посылку из глубинки, следовало в кратчайшие сроки выслать ответную, по цене эквивалентную — с красками и кистями, с книгами по искусству, с отсутствующими в провинции лекарствами, в которых обыкновенно нуждались сами учащиеся и их семьи. Происходил перманентный бартер, укреплявший дружеские связи, растягивавшиеся на десятилетия. Никто не был в долгу друг у друга или в обиде» 7.
Статус студента ЗНУИ вселял в очень разных людей уверенность в том, что они занимаются не пустяками, а приобщаются к некой высшей сфере, в каком-то смысле заменявшей религиозное чувство. В семейном архиве педагога ЗНУИ А. С. Айзенмана сохранилось письмо ученика И. К. Карпа, датированное 1972 годом. Он подробно зарисовал и прокомментировал приснившийся ему сон. У стола с заданием — натюрмортом — сидит В. И. Ленин. Вождь убеждает стоящего перед ним начинающего художника писать натюрморт масляными красками, хотя это у него пока не очень хорошо получается, поэтому он выбирает для работы ретушь-карандаш. Вероятно, в сознании художника-любителя В. И. Ленин являет собой некую высшую силу, которая укрепляет его в правильности выбранного творческого пути.
Этот артефакт открывает еще одну сторону общения учителей и учеников: наивность, душевную открытость и огромное доверие. Дальний неведомый педагог становился другом, исповедником, советчиком не только в творческих, но и сугубо личных вопросах.
Об этом красноречиво свидетельствует письмо заочника Венедиктова педагогу В. И. Губарёвой от 13.12.1969 года: «В. И. Здравствуйте. Получил от вас пакет, немного стало радостней от ваших похвал за мои работы. Но все равно настроения у меня в этот промежуток времени почти не было… Вы помните ту девчонку, я вам о ней писал… Так вот решили мы пожениться. Решить решили, а настроения нет… Оказалось, что она меня не любит, а любит другого, который ходит рядом и на нее не смотрит… Но теперь дело сделано. На Новый год свадьба. Я Вас приглашаю на свадьбу с супругом. О работах: сразу бросится в глаза пейзаж в акварели, мне кажется он удался. Чувствуется зима… Да, забыл сказать, чтобы вы меня не хвалили, а только ругали. Хорошо? Так лучше» 8.
Многие ученики — жители небольших городов и сел — еще не утратили связь с традиционной культурой и обрядовостью. Письмо 1971 года от ученика Анатолия П. к родственникам В. И. Губарёвой с соболезнованием по поводу ее кончины представляет собой классический образец народного плача по усопшему: «Милая бесценная Василиса Ивановна, о сколько Вы сделали людям хорошего, как щедро Вы отдавали и знания и тепло своей души… Бедная, бедная Василиса Ивановна! Голубка же вы прекрасная, что же Вы наделали. О свирепые силы природы! Как вы жестоки и беспощадны, будьте вы тысячу раз прокляты. За то, что убиваете не разбираясь, ни в чем, не считаясь ни с чем. Будьте прокляты! Прокляты и прокляты! А Вы прекрасная Василиса Ивановна, простите мне за все неприятности, которые я вам когда-либо причинил по своей невежести и шелапутности Простите… и прощайте навек. Чтобы почтить ее память, даю слово двадцать дней не пить хмельное, не курить, не смотреть кинофильмов и другие зрелища и спать на полу на фуфайке» 8.
Независимо от того, какие практические результаты давали занятия с заочниками, педагог ЗНУИ играл роль проводника культуры в дальние точки огромной страны. В каком-то смысле это было очередное хождение левой интеллигенции в народ. В письмах постоянно встречаются советы найти альбом с работами такого-то художника, информация о выставках, интересных книгах, музыкальных впечатлениях.
Иногда ученики приезжали в Москву. Педагоги показывали столицу, водили по музеям, помогали сделать покупки. Нередко педагоги отправлялись по приглашению учеников в заповедные лесничества, приморские города, гостеприимные украинские и молдавские села. О путешествии педагогов ЗНУИ в Карпатское село в середине 1970-х годов вспоминает Л. И. Левдонская. Вместе с братом В. И. Ратнером и А. В. Каменским они приехали в гости к ученику последнего. Московских художников «встречали как министров», в каждом доме считали за честь их принять и угостить.
Особую группу обучающихся составляли инвалиды. Для этих людей занятия в ЗНУИ были способом социализации, возможностью разорвать замкнутый мир, куда заключила их болезнь. А переписка с педагогом становилась сеансами психо- или арт-терапии, о которой тогда еще мало кто знал. Такое общение накладывало на педагога огромную ответственность. Одина из самых известных выпускниц ЗНУИ Людмила Киселева —почетный гражданин города Боровска. Первые выставки и публикации её работ состоялись в середине 1960-х годов благодаря ее педагогу А. С. Айзенману. Внимание привлекала не столько лиричная графика, сколько личная стойкость волевой девушки, прикованной к инвалидной коляске. Художественное творчество изменило ее жизнь, сделало значительным общественным деятелем и дало возможность помочь многим людям.
В начале 1970-х годов возможность заниматься в ЗНУИ получили и заключенные. Многие педагоги вспоминают «тюремных учеников». В глазах педагогов они были просто людьми, а не преступниками, т.к. статьи и сроки оставались тайной. Из письма педагога А. А. Губарёва к А. Г. Камышову: «Вы напрасно подумали, что я Вас забыл. Я вас прекрасно помню. Что бы с вами не случилось „на воле“ два года назад, сейчас Вы ужасном положении. И всякий нормальный человек может Вам только посочувствовать… То, что Вы хотите, находясь в таких тяжелых условиях, продолжать занятия искусством — вызывает большое уважение. Если вам захочется написать, поделиться своими мыслями и чувствами, пишите мне, не стесняйтесь…» 8. Внутри колонии или тюрьмы статус студента ЗНУИ облегчал участь заключенного, спасал от дополнительных унижений, а подчас и расправы со стороны администрации. О. А. Вельчинская вспоминает, как поздравительная новогодняя телеграмма, отправленная от имени администрации ЗНУИ, спасла ее ученика-заключенного от многодневного карцера. Заочник М. Ю. Суров, попавший в колонию девятнадцатилетним юношей, свидетельствует, какой огромной поддержкой были письма педагога А. Д. Лукашевкер. Они не давали ему отчаяться и склоняли к более лояльному отношению начальство и охрану — для выполнения заданий из общей камеры на час-два выпускали в Красный уголок.
Курьезный диалог из переписки с учеником, сельским жителем, передала Л. И. Левдонская:
— Уважаемая Лилия Исааковна! Не могу продолжать занятия, жена не разрешает тратить деньги на бумагу и краски.
— Объясните жене, что вы заняты хорошим делом, не тратите деньги на выпивку.
— Жена говорит, что лучше бы уж пил и был как все, а то стыдно перед людьми.
В начале 1990-х годов, несмотря на распад Советского союза, в ЗНУИ еще продолжали учиться заочники из бывших республик. В каких условиях подчас приходилось им заниматься, свидетельствует письмо, хранящееся у И. Н. Шмелевой от ее ученицы Амалии Л. из Армении.
«Здравствуйте уважаемая Инна Николаевна.
<…> Если вы … не получили в марте мои работы, то мне обидно вдвойне, т.к. эти рисунки выполнялись в тяжелых условиях. Вы, наверное, знаете, что зиму мы провели почти без света и тепла. По возвращении с работы дома меня ждала темнота. Но несмотря на это, под свечкой я выполнила свои рисунки… Я уже подготовила новые работы, … но масляные краски используются мало. … я сейчас осталась без работы, сократили. Бумагу, масляные краски достать по своей цене невозможно, а за переплату тоже нет возможности. <…> Я хочу вас просить, хотя и со стеснением. Если бы я выслала вам деньги, вы могли бы выслать бы мне кисточки и масляные краски" 5.
Педагоги тоже получали дары. По воспоминаниям педагога О. А. Вельчинской: «Долгие годы ученик, рыбачивший в волжской дельте, присылал вяленую рыбу… Лесник из сибирской тайги снабжал нас кедровыми орехами, а жители южных регионов — фруктами и овощами из личных садов и огородов. <…> В нашем университете существовал кодекс, которому неукоснительно следовали все педагоги. Получив посылку из глубинки, следовало в кратчайшие сроки выслать ответную, по цене эквивалентную — с красками и кистями, с книгами по искусству, с отсутствующими в провинции лекарствами, в которых обыкновенно нуждались сами учащиеся и их семьи. Происходил перманентный бартер, укреплявший дружеские связи, растягивавшиеся на десятилетия. Никто не был в долгу друг у друга или в обиде» 7.
Статус студента ЗНУИ вселял в очень разных людей уверенность в том, что они занимаются не пустяками, а приобщаются к некой высшей сфере, в каком-то смысле заменявшей религиозное чувство. В семейном архиве педагога ЗНУИ А. С. Айзенмана сохранилось письмо ученика И. К. Карпа, датированное 1972 годом. Он подробно зарисовал и прокомментировал приснившийся ему сон. У стола с заданием — натюрмортом — сидит В. И. Ленин. Вождь убеждает стоящего перед ним начинающего художника писать натюрморт масляными красками, хотя это у него пока не очень хорошо получается, поэтому он выбирает для работы ретушь-карандаш. Вероятно, в сознании художника-любителя В. И. Ленин являет собой некую высшую силу, которая укрепляет его в правильности выбранного творческого пути.
Этот артефакт открывает еще одну сторону общения учителей и учеников: наивность, душевную открытость и огромное доверие. Дальний неведомый педагог становился другом, исповедником, советчиком не только в творческих, но и сугубо личных вопросах.
Об этом красноречиво свидетельствует письмо заочника Венедиктова педагогу В. И. Губарёвой от 13.12.1969 года: «В. И. Здравствуйте. Получил от вас пакет, немного стало радостней от ваших похвал за мои работы. Но все равно настроения у меня в этот промежуток времени почти не было… Вы помните ту девчонку, я вам о ней писал… Так вот решили мы пожениться. Решить решили, а настроения нет… Оказалось, что она меня не любит, а любит другого, который ходит рядом и на нее не смотрит… Но теперь дело сделано. На Новый год свадьба. Я Вас приглашаю на свадьбу с супругом. О работах: сразу бросится в глаза пейзаж в акварели, мне кажется он удался. Чувствуется зима… Да, забыл сказать, чтобы вы меня не хвалили, а только ругали. Хорошо? Так лучше» 8.
Многие ученики — жители небольших городов и сел — еще не утратили связь с традиционной культурой и обрядовостью. Письмо 1971 года от ученика Анатолия П. к родственникам В. И. Губарёвой с соболезнованием по поводу ее кончины представляет собой классический образец народного плача по усопшему: «Милая бесценная Василиса Ивановна, о сколько Вы сделали людям хорошего, как щедро Вы отдавали и знания и тепло своей души… Бедная, бедная Василиса Ивановна! Голубка же вы прекрасная, что же Вы наделали. О свирепые силы природы! Как вы жестоки и беспощадны, будьте вы тысячу раз прокляты. За то, что убиваете не разбираясь, ни в чем, не считаясь ни с чем. Будьте прокляты! Прокляты и прокляты! А Вы прекрасная Василиса Ивановна, простите мне за все неприятности, которые я вам когда-либо причинил по своей невежести и шелапутности Простите… и прощайте навек. Чтобы почтить ее память, даю слово двадцать дней не пить хмельное, не курить, не смотреть кинофильмов и другие зрелища и спать на полу на фуфайке» 8.
Независимо от того, какие практические результаты давали занятия с заочниками, педагог ЗНУИ играл роль проводника культуры в дальние точки огромной страны. В каком-то смысле это было очередное хождение левой интеллигенции в народ. В письмах постоянно встречаются советы найти альбом с работами такого-то художника, информация о выставках, интересных книгах, музыкальных впечатлениях.
Иногда ученики приезжали в Москву. Педагоги показывали столицу, водили по музеям, помогали сделать покупки. Нередко педагоги отправлялись по приглашению учеников в заповедные лесничества, приморские города, гостеприимные украинские и молдавские села. О путешествии педагогов ЗНУИ в Карпатское село в середине 1970-х годов вспоминает Л. И. Левдонская. Вместе с братом В. И. Ратнером и А. В. Каменским они приехали в гости к ученику последнего. Московских художников «встречали как министров», в каждом доме считали за честь их принять и угостить.
Особую группу обучающихся составляли инвалиды. Для этих людей занятия в ЗНУИ были способом социализации, возможностью разорвать замкнутый мир, куда заключила их болезнь. А переписка с педагогом становилась сеансами психо- или арт-терапии, о которой тогда еще мало кто знал. Такое общение накладывало на педагога огромную ответственность. Одина из самых известных выпускниц ЗНУИ Людмила Киселева —почетный гражданин города Боровска. Первые выставки и публикации её работ состоялись в середине 1960-х годов благодаря ее педагогу А. С. Айзенману. Внимание привлекала не столько лиричная графика, сколько личная стойкость волевой девушки, прикованной к инвалидной коляске. Художественное творчество изменило ее жизнь, сделало значительным общественным деятелем и дало возможность помочь многим людям.
В начале 1970-х годов возможность заниматься в ЗНУИ получили и заключенные. Многие педагоги вспоминают «тюремных учеников». В глазах педагогов они были просто людьми, а не преступниками, т.к. статьи и сроки оставались тайной. Из письма педагога А. А. Губарёва к А. Г. Камышову: «Вы напрасно подумали, что я Вас забыл. Я вас прекрасно помню. Что бы с вами не случилось „на воле“ два года назад, сейчас Вы ужасном положении. И всякий нормальный человек может Вам только посочувствовать… То, что Вы хотите, находясь в таких тяжелых условиях, продолжать занятия искусством — вызывает большое уважение. Если вам захочется написать, поделиться своими мыслями и чувствами, пишите мне, не стесняйтесь…» 8. Внутри колонии или тюрьмы статус студента ЗНУИ облегчал участь заключенного, спасал от дополнительных унижений, а подчас и расправы со стороны администрации. О. А. Вельчинская вспоминает, как поздравительная новогодняя телеграмма, отправленная от имени администрации ЗНУИ, спасла ее ученика-заключенного от многодневного карцера. Заочник М. Ю. Суров, попавший в колонию девятнадцатилетним юношей, свидетельствует, какой огромной поддержкой были письма педагога А. Д. Лукашевкер. Они не давали ему отчаяться и склоняли к более лояльному отношению начальство и охрану — для выполнения заданий из общей камеры на час-два выпускали в Красный уголок.
Уникальную историю удалось восстановить по документам из архива педагогов ЗНУИ А.А. и В. И. Губаревых. В течение 1968 года педагоги боролись за своего ученика Иван Сирика. Юноша из г. Решетовска Полтавской области, ученик ФЗУ при ткацкой фабрике и заочник ЗНУИ попал под суд по обвинению краже куска сала и брюк у соседа по общежитию. За эти преступления его осудили на год исправительно-трудовой колонии. Педагоги составили ходатайство с поручительством от ЗНУИ, наняли за свой счет адвоката в Москве и добились пересмотра дела. Переквалифицировать приговор на условный помогло вмешательство К. Е. Ворошилова, тогда члена Верховного совета СССР. Каким образом художники смогли напрямую обратиться к высокому лицу, неизвестно, но письмо к К. Е. Ворошилову на трех машинописных листах и ответ с его личным автографом в архиве А.А. и В. И. Губарёвых сохранились. Неравнодушие и упорство педагогов не дали превратиться обычному заочнику в «тюремного ученика», а по сути спасли жизнь молодому человеку.
Взаимоотношения педагогов и учеников в ЗНУИ носили очень разнообразный характер и редко ограничивались формальным процессом обучения. Часто в письмах к ученикам звучал горячий призыв не бросать творчество, несмотря на сложные обстоятельства жизни. Можно сказать, что метафорически их обобщил А. С. Айзенман. За неделю до кончины, измученный болезнью, он напутствовал ученицу: «Держитесь за живопись, живопись вам поможет!»
Взаимоотношения педагогов и учеников в ЗНУИ носили очень разнообразный характер и редко ограничивались формальным процессом обучения. Часто в письмах к ученикам звучал горячий призыв не бросать творчество, несмотря на сложные обстоятельства жизни. Можно сказать, что метафорически их обобщил А. С. Айзенман. За неделю до кончины, измученный болезнью, он напутствовал ученицу: «Держитесь за живопись, живопись вам поможет!»
Литература и источники:
1. Мусянкова Н.А. Примитив в квадрате. М.: БуксМарт, 2019. — 367 с.
2. Заочный народный университет искусств. 85 лет. Альбом / авт.-сост. Л. В. Романова. М.: «И. П. Леонов Ю.Б.», 2019. — 314 с.
3. Гоцук Ф.А. О методике преподавания композиции // О развитии творческих способностей самодеятельных художников. М.: Советская Россия, 1976. — С. 17−32.
4. Отаров Б.С. Развитие образного мышления учащегося // О развитии творческих способностей самодеятельных художников. М.: Советская Россия, 1976. —С. 3−16.
5. Письмо ученицы ЗНУИ Амалии Л. к педагогу И. Н. Шмелевой. Архив И. Н. Шмелевой.
6. Интервью с художниками-педагогами ЗНУИ Н.И. и З. Н. Касаткиными. Аудиозапись 09.04.2017 г. Архив автора.
7. О. А. Вельчинская. Воспоминания. m.facebook.com/story.php?story_fbid=3 599 317 143 522 800&id=100 003 336 505 980 (дата обращения: 04.01.2020).
8. Архив семьи художников-педагогов ЗНУИ А.А. и В. И. Губарёвых.
9. Архив автора.
1. Мусянкова Н.А. Примитив в квадрате. М.: БуксМарт, 2019. — 367 с.
2. Заочный народный университет искусств. 85 лет. Альбом / авт.-сост. Л. В. Романова. М.: «И. П. Леонов Ю.Б.», 2019. — 314 с.
3. Гоцук Ф.А. О методике преподавания композиции // О развитии творческих способностей самодеятельных художников. М.: Советская Россия, 1976. — С. 17−32.
4. Отаров Б.С. Развитие образного мышления учащегося // О развитии творческих способностей самодеятельных художников. М.: Советская Россия, 1976. —С. 3−16.
5. Письмо ученицы ЗНУИ Амалии Л. к педагогу И. Н. Шмелевой. Архив И. Н. Шмелевой.
6. Интервью с художниками-педагогами ЗНУИ Н.И. и З. Н. Касаткиными. Аудиозапись 09.04.2017 г. Архив автора.
7. О. А. Вельчинская. Воспоминания. m.facebook.com/story.php?story_fbid=3 599 317 143 522 800&id=100 003 336 505 980 (дата обращения: 04.01.2020).
8. Архив семьи художников-педагогов ЗНУИ А.А. и В. И. Губарёвых.
9. Архив автора.
